Гарпия - Страница 64

– Да.

Гарпия взглянула на собеседника поверх бокала.

– Нас осталось слишком мало. Войны не прошли даром. А у вас есть наработанные методики. Мы не уверены, что они помогут. Но подъем осилит летящий.

От Кручека не укрылось ключевое «мы». Выходит, гарпия не сама решила поступать в Универмаг? Ее сюда направили? Едва популяция сократилась…

На языке вертелись десятки вопросов.

– Ваш бифштекс, сударыня. Ваша рыба, мастер.

– Свежая? – задал Кручек первый вопрос.

– Только что из моря! Приятного аппетита!

– Спасибо.

Он принялся за еду, исподтишка наблюдая за гарпией. С такими когтями, как у нее, нужда в столовых приборах отпадала. Рубленый бифштекс? – ха! Гарпия в считанные мгновения располосовала бы и жесткую, как подошва, солонину. А потом, изящно насаживая по ломтику на острый, ухоженный, покрытый гиацинтовым лаком коготок…

Вопреки очевидным преимуществам, Келена предпочла нож и двузубую вилку. Время от времени она жмурилась и что-то мурлыкала. Повар явно угодил клиентке.

«А ты, друг Матиас? Имей ты подобное украшение – стал бы пачкать его жиром и соусом? Обладая пальцами, ты ведь не хватаешь рыбу руками? Обладая губами, не высасываешь подливу с края тарелки? Впрочем, дома, без свидетелей…»

Он в очередной раз зарделся и сделал вид, что подавился косточкой.

– Похлопать вас по спине?

– Спасибо, не надо. Извините, если я коснусь больной темы… Мстительность – общая черта вашей расы?

– Мстительность?!

Он ждал чего угодно. Обиды. Возмущения. Пощечины, наконец. Но такого искреннего изумления, какое возникло на лице гарпии, Кручек не видел нигде и никогда.

– Гарпии-мстители? Вы – большой оригинал, мастер! Менее удачных кандидатов на эту роль не сыскать. Гарпия лелеет черные планы? Живет предвкушением расправы с врагом? Снедаемая гневом и яростью? Памятью о близких, взывающих из могилы? Поэт Биннори – птенец в сравнении с вами. Пиши вы баллады, и Биннори стал бы подметать улицы, – гарпия приятно улыбнулась. – Мы неспособны к мести. Для мести нужны мощные якоря – в прошлом и будущем. Еще лучше – якоря, зараженные паразитами. У нас их нет, понимаете? Как у вас нет крыльев…

– Значит, нет, сударыня? – сбит с толку якорями, он не собирался сдаваться. – А Плотийские войны? Мы подписали мирный договор, но люди-ветераны умирали еще двадцать лет подряд! Диагноз: «похищение души» – хотя ни в одном случае это не было доказано…

Келена нахмурилась, оправдывая собственное имя.

– Я прошу у вас прощения, мастер. Мне следовало догадаться, о чем вы. Я могла бы пожать плечами, обвинить вас в инсинуациях – доказательств и впрямь нет… Но я отвечу честно. Да, это мы, гарпии. Но «мы» – не в том смысле, какой близок вам. Это наши прежние. У них своеобразное представление о «сейчас».

«Наши прежние, – вспомнил Кручек записи Джоша Горгауза, – так Стимфал называет гарпий-покойников. И ни капли грусти, ни крупицы боли. Я щенка, который сдох давным-давно, во времена моего детства, вспоминаю с большим чувством, чем он – сородичей…»

– Мертвые?!

– Да.

Жуткая картина представилась доценту. Как приват-демонолог, он повидал разное. И думал, что обладает, как минимум, крепким желудком. Но духи гарпий-мертвецов, терзающие убийц? Месть, летящая через годы на крыльях безумия? Что нам известно о посмертии хомобестий? О миксантропах-упырях? Призраках? Надо бы у жены Мускулюса проконсультироваться – она лучше знает, с ее-то профилем…

Птица с лицом Агнешки, красивей, чем та когда-либо была при жизни, сидела напротив, играя бокалом.

– Наши прежние не знали, что война кончилась. Они не мстили, а воевали. Пока наши нынешние не сказали им, что все это – лишь якоря, они продолжали войну. Тем оружием, какое у них осталось.

– Вернемся к занятиям, сударыня, – вздохнул Кручек, чувствуя, что с него на сегодня достаточно. – Вы просили рекомендации по поводу учебников. Итак, в первых двух семестрах…

Возле университета остановилась карета. Черная, без украшений. С облучка спрыгнул кучер-ассистент, открыл дверь, помог выбраться Кристобальду Скуне. Оба гипнота, старик и юноша, двинулись ко входу.

– Вон тот старец, – понимая, что совершает глупость, сказал доцент, – знал вашего деда. Оба тогда были молодыми. Он выкупил вашего деда из плена. Пленнику хотели сжечь крылья.

– Да? – без интереса спросила гарпия.

– Шестирукий Кри. Дед не рассказывал?

– Нет. Вам не кажется, что кучер на кого-то похож?

– Все гипноты похожи, – повторил Кручек сентенцию Скуны. – У всех одинаковые глаза.

Гарпия сменила цвет оперения: с пестрого на бело-рябой, как у кречета.

– Глаза? Наверное. Не знаю. Я смотрела на него со спины. Очень знакомая походка… Может быть, я позже вспомню.

* * *

Она сидит на крыше университета.

Ее окружают каменные монстры. Когда-то их пытались раскрасить. Для форсу, ради правдоподобия, или во имя странной идеи – уже никто не помнит. Камень фигур имел природные краски и оттенки. Со временем все выцвело. Остался серый – грязно-серый, царственно-серый, пепельный. Местами серость застирана до неприличной белизны. Пятна на телах и постаментах напоминают лишаи.

Дракон, химера, грифон. Горгулья, виверна.

И гарпия.

Великолепное зрелище – в настоящее время, вся в настоящем, без остатка, живая гарпия сидит на крыше университета. Такая же серая, как статуи в одном ряду с ней. Лишь по хвосту двумя рядами бегут голубые строчки, передразнивая небо над головой. Из постамента, который она облюбовала, торчат два ржавых прута с поперечиной. Удобный насест. Когти с легким скрежетом сжимают металл. Нет причин бояться – гарпия не упадет, даже если уснет.